Может показаться удивительным, что языковой вопрос в Голландской церкви касался немецкого языка: разве русский, язык основного населения, не был более очевидной альтернативой? Однако выбор русского языка никогда не рассматривался. Объясняется это тем, что 16 апреля 1702 года царь Пётр Великий предоставил право религиозного выбора только иностранцам. Благодаря этой привилегии царь сумел набрать специалистов для строительства Санкт-Петербурга и кадры для флота. На собственных подданных свобода вероисповедания не распространялась. Все русские без разбора считались православными, и иностранцам было строжайше запрещено обращать местных жителей в свою веру. Если иностранец женился на русской, их дети записывались православными. Согласно этому закону, имевшему силу до 1905 года, протестанты могли становиться православными, но принимать русских в число своих прихожан инославные церкви не могли. Таким образом, русский элемент в Голландской церкви был сведён к минимуму изначально.

В 1704 году, через год после основания города иностранные протестанты образовали в Санкт-Петербурге единое экуменическое и многоязычное сообщество. Вице-адмирал Корнелий Крюйс, норвежский лютеранин, женатый на голландке-кальвинистке, собрал всех своих собратьев по протестантской вере в маленькой церкви на заднем дворе своего дома: лютеран и кальвинистов, голландцев, французов, немцев. Община была маленькой, службы вели лютеранские немецкоязычные пасторы, выписанные из Германии. Однако первые записи велись на голландском языке.