В своё время мы уже отмечали, что бессмысленно задаваться вопросом, когда они познакомились. Занимая заметные должности при дворе, Виниус участвовал во всех положенных по протоколу церемониях и наверняка имел возможность видеть царя с младенческих его лет. Самое раннее известное письмо в их переписке относится к 12 июля 1694 года, но оно не было первым — ему предшествовало как минимум одно несохранившееся послание Виниуса. О личных контактах уверенно говорим с 1693 — летом этого года Виниус сопровождал царя в поездке в Архангельск. Можно, однако, полагать, что личные их отношения начались раньше, на рубеже 1680— 1690-х годов. Склоняемся этим объяснять избавление Виниуса от неприятностей в одном крайне опасном для замешанных лиц деле, имевшем место на смене царствований. В 1689 году расследование обнаружило его участие в истории напечатании в Голландии гравюры с портретом царевны Софии Алексеевны. Изображение содержало некоторые «политнекорректные» детали, после её отстранения от власти сочтённые победителями крамольными. Участие в этом эпизоде стоило жизни некоторым из участников. Виниус же, хотя и попал в поле зрения, остался в тени. Не потому ли, что у него уже был покровитель в стане сторонников Петра? Судя по серьёзности дела, таким мог вполне быть сам царь.

О содержании ранних их контактов данных в нашем распоряжении нет. Пожалуй, только один факт, о котором много лет спустя упомянул в письме Петру Виниус, — о том, что он учил царя «недер — лянскому диалекту» — можно с определённым вероятием отнести к той ранней поре. Заметим, что переписка 1694 года демонстрирует вполне сложившиеся отношения корреспондентов: она не содержит элементов этикетности, которые свойственны эпистолам только что познакомившихся людей, существенно удалённых друг от друга на социальной лестнице.