С одной стороны, Пётр I ведёт активную последовательную борьбу с неоправданными заимствованиями, которую поддерживают представители дворянства, сподвижники Петра I — Феофан Прокопович, В. Н. Татищев. Так, Татищев пишет, что знание иностранных языков «полезно тогда токмо, когда правильно употребляемо; безрассудное употребление, т. е. примешивание иноязычных слов в свой язык вредительно, как то видим многих наибольшею частию неразумных и неучёных от хвастовства и неразсудности не токмо в разговорах, но и письмах весьма нужных странные слова употребляют, да к тому не в той силе и разуме, или неправильно, а для чего, того сами сказать не умеют, кроме хвастанья, что уметь чужое слово выговорить, а что из того вреда Происходит, того они рассудить не могут».

Увлечение иноязычной лексикой в языке петровского времени проявляется и в обычае использовать не только заимствованное слово, но рядом и его русский эквивалент.

Пётр I строго предписывает даже высокопоставленным чиновникам, например, послу И. Рудаковскому, не злоупотреблять иностранными словами, внушает всем переводчикам необходимость «нашим», «Российским слогом», добиваться ясности и простоты в выражения.

Речь Феофана Прокоповича полностью соответствовала законам риторического жанра и, вместе с тем, усиливала эмоциональную функцию воздействия на слушателя.

Изменения в общественно-бытовой и обиходной речи высших слоев общества, связанные с нововведениями Петра I, несомненно, находили отражение и В судьбе литературного языка.

Важнейшим процессом, решающим новые задачи, становится пополнение русского языка Европеизмами, отражающими новые понятия из области воспитания, отношений, светского поведения.