На борту Петра встретили китобои — настоящие морские волки. На картинах А. Сторка они представлены крепкими и плечистыми, в характерной морской одежде, которую и сам Пётр очень любил носить. Что касается грязи на корабле, то вряд ли она могла сильно впечатлить московита, имевшего среди прочего опыт военных походов, чего не скажешь о запахе. Ворвань пахнет сильно и неприятно, и спуск в трюм наверняка потребовал решимости и большой заинтересованности.
В трюме царю представились ряды огромных 120-литровых бочек. А. Сторк изобразил их на заднем плане одной из своих картин — каждая размером почти в человеческий рост. Если верить сообщениям о размере добычи, то на борту их было ок. 350—400, т. е. речь идёт о десятках тонн пахучего продукта. Ворвань была востребованным товаром, и китобои встретили царя в хорошем настроении. В ближайшую зиму они, вероятно, были избавлены от поисков заработка, позволявшего перебиться до следующего сезона, который начинался в марте. В менее успешные годы им было гораздо труднее.
Все источники подчёркивают, что флот вернулся с огромным уловом после на редкость удачного сезона. Это действительно был исключительный результат: китобойный промысел Нидерландов уже миновал лучшие времена и медленно двигался к закату. «Размер добычи колебался от года к году, но в целом явно снижался в период между 1680-ми и 1720-ми годами. Если до 1680-х годов китобои могли рассчитывать на добычу от 200 до 300 бочек ворвани на корабль, после резкого снижения в 1690-х годах добыча могла достигать 200 бочек на судно в 1710-х, а после этого средняя добыча снова заметно падает. В 1720-х и 1730-х годах, и позже, после 1755 года, китобои чувствовали себя счастливчиками, если возвращались домой со 100 бочками ворвани на борту. Результаты, которые в XVII веке рассматривались как плохие, были нормальными и даже хорошими в XVIII». Но подробные сведения вряд ли интересовали русского царя — ведь он своими глазами видел огромные корабли, умелых матросов и капитанов, полные трюмы и богатую добычу. Именно эти визуальные впечатления, вероятнее всего, легли в основу упорного стремления развивать российский китобойный промысел, не считаясь с препятствиями и издержками.
