Знакомство Гоголя с Жуковским относится к концу 1830 или началу 1831 гг. Летом 1831 г. он живет в Павловске и часто общается с Пушкиным и Жуковским, следит за их работой над русскими сказками. В письме Жуковскому 10 сентября 1831 г. Гоголь восхищается этими сказками и пишет: «Ловил бы жадным ухом сладчайший нектар из уст ваших, приуготовленный самими богами из тьмочисленного количества ведьм,, чертей и всего любезного нашему сердцу»… Как это напоминает шутливую автохарактеристику Жуковского — «поэтический дядька на Руси чертей и ведьм, немецких и английских»! Известно, что Жуковский рано начал покровительствовать Гоголю, который в первой половине 30-х годов посещает субботние вечера у Жуковского и читает на них свои произведения. К моменту отъезда Гоголя за границу в 1836 г. «Жуковский — один из самых близких литературных друзей Гоголя: с ним он делится самыми заветными творческими замыслами» . Последнее особенно важно, так как Гоголь мог познакомиться со многими эпизодами и персонажами «Ундины», в том числе и с «дядей Струем», еще до их опубликования. Напомню кстати, что в «Ундине» фигурируют и гномы, «начальником» которых Гоголь назвал своего Вия.

В загадочном мрачном герое своей повести, именем которого она названа, Гоголь сохранил почти все черты «созданного простонародным воображением» образа Касьяна, но он не мог сохранить его церковное имя, имя «святого» и создал для него из постоянно встречающегося в касьяновских легендах слова «в1я» новое — по тому же принципу, по которому Жуковский из слова-понятия «струя» создал имя «Струй».

Конечно, это тоже гипотеза, нуждающаяся во всесторонней проверке. И мне кажется, что в первую очередь следовало бы организовать самые широкие и тщательные поиски имени «Вий» — не только в украинских поверьях касьяновского типа, но и вообще в фольклорных материалах славянского мира.