Вскоре мужики поняли и бесперспективность бунта, и эгоистичность Ряполовского. Начинается недовольство в рядах бунтующих. Бродячий мужичок Семихатов пускает слух, будто Ряполовский украл бумагу, пришедшую из Петербурга, в которой предписано нарезать мужикам землю на Китайском, клину, где «золотая почва». «Бейте его»,— призывает мужиков Семихатов.

Сам Ряполовский тоже понял всю несостоятельность своих расчетов на крестьян-бунтовщиков: «Я был мечтателем, а мужики не мечтают, до чего додумаются, на том и стоят… Они и заподозрили, не поверили, чтобы я так только для идеи старался… Смотрю — не верит мне никто, в глаза не глядят, а уж в это время я и сам в себе усум — нился… Так было тяжело… Дело в корне загублено, народ гибнет попусту, а я сам как червь изворачиваюсь, весь изолгался — ведь правду сказать, что я игру завел,— немыслимо, да и концы ее у самого себя потерял…» .

Закончился бунт тем, что мужики до полусмерти избивают и ранят Ряполовского. А сам виновник бунта принимает эту расправу над собой как справедливое возмездие, а свои страдания — как искупление вины перед мужиками.

В итоге — и помещики «предали анафеме» Ряполовского, и мужики от него отвернулись. .

Идея прихода в революцию людей, подобных Ряполовскому, оказывается несостоятельной. Этому резко противоречила сама логика характера Ряполовского, человека опустошенного, развращенного средой. Но сам А. Толстой не понимал этого, и пьеса его, по выражению В. Р. Щербины, «оказалась мертворожденной».